Новое в биографии М.А.Балакирева. А.П. Анчиков, В.С. Колесников, С.С.Гун
Журнал Консонанс
№2(48-50) 2017 Стр.19-21
ISNN 2412-9984
УДК 78
Нижегородская гос. консерватория им. М.И.Глинки, 2017
Новое в биографии М.А.Балакирева.
К 180 –летию со дня рождения композитора.
«Не будь Балакирева, судьбы русской музыки
были бы совершенно другие»
В. В. Стасов
В биографии М.А.Балакирева до сих пор оставался до конца неясным вопрос о фактическом запрете для композитора поступления в Казанский университет. Хотя, казалось бы, что Дворянский Александровский институт в Нижнем Новгороде, где учился Балакирев, был создан именно для подготовки детей дворян в университеты. Нам кажется, что мы нашли ответ на это вопрос.
В 1847 году умерла мать Балакирева. Отцу надо было как-то позаботиться о детях. Двух дочерей он отдал в семьи родственникам, а Милия перевел из гимназии в Александровский институт на полный пансион (6 сентября 1849 года). Обучение в дворянских институтах было платным, но «недостаточных» дворян оплачивал Александровский банк. В перестроенном для этих целей доме полковника Н. Я. Латухина по Варварской улице и было создано закрытое сословное среднее учебное заведение.
По своему образовательному статусу институт полностью соответствовал уровню гимназии - обучение в нём также длилось 7 лет, изучались те же предметы. Седьмой класс был выпускным. Строгое воспитание подкреплялось высоким уровнем обучения. Обязательными учебными дисциплинами были: Закон Божий, русский язык, математика, древние языки - греческий и латинский, а также немецкий, французский языки, законоведение, философия, физика, история, география, природоведение, рисование, чистописание.
Ежедневно проводилось по шесть уроков. Учебный день был расписан по минутам: в 7.00 - подъем, молитвы, чай, с 7.45 до 8.30 - повторение уроков, с 9.00 до 14.00 - классные занятия, в 11.50 - горячий завтрак. После занятий в классах обучали пению, музыке, танцам. Для тех, кто постоянно проживал при институте (их называли пансионерами), был обед, потом два часа готовили уроки. После ужина - свободное время до 23.00.
Для учебы и отдыха в институте были созданы все условия. Всем ученикам выдавалась учебная и дополнительная литература, выписывались иллюстрированные художественные журналы. С 1848 года при институте функционировала обсерватория для метеорологических наблюдений. Во внеклассное время для младших групп устраивались вечера по интересам. Старшие воспитанники по заданиям учителей писали рефераты по литературе, истории, географии, психологии. После многочасовых занятий воспитанники посещали театр, музеи, выставки, совершали прогулки. Во время многочисленных поездок за город они вели дневники, делали зарисовки, собирали материал для гербария.
В 4-м классе, куда был переведен Милий соответственно гимназическому курсу преподавались: алгебра и геометрия, естественная история, Закон Божий, латинский язык, французский язык, правоведение, немецкий язык, география, история, русская словесность, церковнославянский язык.В журналах того времени оценки по успеваемости по учебному предмету выставлялись своеобразно: так была оценка «от учителя» и рядом ставилась оценка «по испытаниям». Третья оценка ставилась в графу «общий вывод», кроме этого оценивались способности, прилежание и поведение учащегося.
Примерно так шла учеба и в следующих классах: хорошо и отлично по предметам, которые его интересовали и не очень хорошо и даже удовлетворительно - по другим. В частности, по латыни на протяжении всех лет пребывания в институте была оценка 3. По другим языкам – то 5, то 4. И это при его исключительной памяти.
В институте Милия Балакирева, как музыканта, привлекают к официальным мероприятиям. Так в программе торжественного собрания 19 июля 1851 года указывается его выступление: «Воспитанники Балакирев и Румянцев будут играть Рондо Черни… Воспитанник Балакирев будет играть концерт Вебера».
Один из выпускников института – Александр Александрович Демидов, родственник жены крупного композитора и друга Балакирева Сергея Михайловича Ляпунова вспоминал, что «когда я поступил в институт мальчиком 10 лет, то застал Балакирева уже в последних двух старших классах; с раннего возраста у Балакирева было необыкновенно доброе сердце; со всеми воспитанниками он был всегда ласков, чем отличался от других мальчиков».
В ту пору особое значение приобрели «литературные беседы», введенные с целью развивать в учащихся самостоятельную мысль, способность критики и анализа. Со всеми работами знакомился сам попечитель Казанского учебного округа. В 1851 - 1853 годы им был адъюнкт Казанского университета Николай Никитич Булич. В числе лучших он выделил сочинение М.А. Балакирева «Судьбы греческой музыки». «Автор, по-видимому, сам музыкант, - прозорливо отметил Булич в отзыве, - а потому от него можно бы было ожидать более внутреннего развития выбранного им предмета, например, хотя о характере нашей церковной музыки, которую он справедливо выводит из Византийской, особенно, в древнем ее виде, можно бы было сказать несколько более двух строк».
В Дворянском институте была традиция - к воспитанникам VII класса обращался директор института с предложением определиться, кто куда желает поступать по окончании курса, а если кто-то собирается в Университет, то на какой факультет и на чьём содержании. В ответ на письменный запрос лично ему от директора Александровского института 29 мая 1853 года, который спрашивал, куда собирается поступить Балакирев по окончании курса и на чей счёт, Милий дал следующий ответ: «Желаю поступить в Казанский университет по математическому факультету на свой счёт. Милий Балакирев».
По окончании Дворянского института Милий Алексеевич переезжает из Нижнего Новгорода в Казань, где поступает свободным слушателем в университет на физико-математический факультет. А почему не студентом?
Балакирев не стал претендовать на статус студента университета, т. к. знал, что не имеет на это права. Знание это основывалось на законах Российской империи. Высочайше утвержденным Уставом Дворянского Александровского института 21 Марта 1849 года вводилось новое распределение уроков в гимназиях. По этому Уставу в первом пункте говорится, что «желающие продолжить обучение в университете обязаны приобрести …основательное знание латинского языка... А оценка по латинскому языку в аттестате у Милия Балакирева была «3».
К этому добавлялись еще два более поздних закона. Так закон от 30 апреля 1849 года «Об ограничении числа студентов в университетах» сообщал, что «Государь Император Высочайше соизволяет, чтобы штат студентам в Университетах ограничен был числом 300 в каждом, с воспрещением приема студентов доколе наличное число не войдет в сей узаконенный размер. … Его Императорскому Величеству благоугодно, чтоб при будущих приемах в студенты избирать из кандидатов одних самых отличных по нравственному образованию». Иметь оценку отличную по нравственному образованию означало тогда иметь оценку «5» по поведению. А её-то как раз и не было у Милия Алексеевича. Как бы в подтверждение этого закона был издан и другой от 26 января 1850 года: «О принятии в университеты преимущественно молодых людей, имеющих право на вступление в гражданскую службу». Главное в этом законе было то, что при поступлении в университет требовалось удостоверение в отличной нравственности. То есть опять должна была быть «5» по поведению.
Таким образом, совокупность факторов - последние два года «4» по поведению плюс «3» по латинскому - делали невозможным зачисление Балакирева в качестве студента в Казанский университет. Товарищ по институту и по первому году обучения в Казанском университете писатель П.Д. Боборыкин признавал, что оценка «…четверка считалась плохим баллом в поведении».
Объяснение «стойкой» четверки по поведению даёт П.Д.Боборыкин в романе «В путь-дорогу!», где под именем Валериана Горшкова, как известно, выведен Балакирев: «Три приятеля, и среди них Валерьян Горшков, заступились за несправедливо наказанного соученика… Вот так директор напутствовал фрондеров: «Вы, пакостники, милые мои, депутации вздумали посылать. Вот у меня запоют депутаты […] Я вас сегодня высеку - Слышите? А в поведении нуль поставлю, да и всем, голубчики, такие отметки будут кондуитные, что не только в студенты, в писаря не попадете». Товарищ Балакирева Н.Л.Заткевич в письме к Балакиреву коснулся этой истории: «От души благодарю за память обо мне, который так тебя всегда любил. П. (инспектор Позерн) скрепил нашу любовь 4-кой в поведении».
Других поводов для столь сурового решения директората института не видно.
Прошение Балакирева о допущении его в вольнослушатели датировано 3 сентября 1853 года, а 10 мая 1854 года он подал прошение на имя ректора Казанского университета о возвращении документов. Таким образом, он числился в университете меньше года.
Повлиял ли на дальнейшую жизнь М.А.Балакирева неприятный факт невозможности получения университетского образования? В смысле приобретения самостоятельно знаний - вряд ли. Все современники отмечают глубокие знания Балакирева в области истории, философии, религии, музыковедения, музыкальной композиции и др. В смысле общественного признания – человек без диплома о высшем образовании – так такого тоже не было. Вспомним хотя бы предложения занять должность профессора фортепиано в Петербургской консерватории или занять должность директора Московской консерватории. А вот отказ Балакирева от этих почетных должностей продиктован его высокими этическими соображениями и величайшей скромностью («учился на медные деньги»), недоступными многим современным деятелям культуры. «Балакирев – великий композитор и величайший из педагогов по композиции, которые существовали во все времена в истории музыки», - оценил его в наше время замечательный композитор С.М.Слонимский.
