Всероссийский конкурс эссе "Лучший учитель"

Ученица нижегородской гимназии №67 Елизавета Трофимова победила во Всероссийском конкурсе эссе "Лучший учитель"

1.  http://www.nta-nn.ru/news/society/2016/news_556323/

2. http://www.vremyan.ru/news/nizhegorodskaja_shkolnica_elizaveta_trofimova_pobedila_v_konkurse_esse_luchshij_uchitel.html

Отрывок из эссе: 

Трофимова Елизавета, Нижний Новгород
выпускница 2015 г. гимназии №67

Сергей Николаевич многое повидал в своей жизни. Поэтому неудивительно то, что он абсолютно спокойно перенёс два года со мной в старшей школе. Моя чёрная одежда в девятом классе и отстранённо-декадентский вид в десятом не пугали нашего историка: "Ну, зато историю знает!" - поделился он как-то с моей маменькой, очень смущённой тем, что дорогая дочь не гуляет и даже не страдает по мальчикам, а возлежит в царстве одеял и подушек с томиком Гессе в обнимку. 
На отличницу я никогда не тянула, маленькие девочки в очках обычно шарахались от моих ста семидесяти восьми (в других туфлях бывало на добрый десяток больше) сантиметров и лохматой головы. Но судьба любит шутить над обывателями: каждый год я «притаскивала» домой какие-то дипломы с олимпиад и «переползала» из класса в класс с привычными пятёрками. Это меня совершенно не интересовало: в пятнадцать я была твёрдо уверена, что стану поэтом, в семнадцать же обстоятельства немного изменились, и мир должен был получить выдающегося философа и филолога. 
Сергей Николаевич терпел все. А я Сергея Николаевича не терпела, а крайне уважала и всегда оставалась поговорить после уроков: про историю, про необходимость учиться, про то, что мне делать с моей философией и кому я буду нужна со своим Камю.
Кабинет номер восемь в нашей гимназии всегда пах кофе: кто-то подарил Сергею Николаевичу кружку с надписью "лучшему учителю" и хотя я не знала имени дарителя, была абсолютно с ним согласна. 
Наш класс не отличался примерным поведением и вниманием, но огорчать Сергея Николаевича никому не хотелось. Желание «бузить» приходилось сдерживать, иначе Сергей Николаевич многозначительно щёлкал пальцами и метал суровые взоры на чересчур активных товарищей: кто-то потом даже пытался изобразить учительский гнев, но пародия выходила бледной и малоинтересной. 
С нами не нянчились, но и не ругали: а это, если честно, очень нечастое явление, когда с подростками обращаются не как с безнадежно отсталыми, а как с людьми, из которых даже может что-то получиться. 
Он учил нас любить Россию: я поняла это только через полтора года, когда оказалась в совершенно другой стране. Он хотел, чтобы мы берегли её и старались сделать все, чтобы умножать её странное богатство. 
Через полгода после окончания школы я доберусь до Бердяева и Розанова, Герцена и Леонтьева, и вспомню свою гимназию, золотистые ветви, настойчиво лезущие в окна и совершенно невыносимые в мае — вспомню с радостным и горько-сладким чувством чего-то прошедшего, что не повторится, как бы я того ни желала. Вспомню всех, кто был там и стал частью меня: и особенно моего учителя по истории, который абсолютно искренне начал переживать за меня, когда узнал, что я уезжаю, который надавал мне советов и попросил не забывать о России. 
Так за ЕГЭ ли мне благодарить его, за стайку пятёрок в моем неаккуратном (кошмар классной руководительницы) дневнике, когда то, что он дал мне – гораздо больше и выше этого? 
Мы победили всех на областной конференции и обменялись радостным рукопожатием. Мы даже сфотографировались на мой айфон, который Сергей Николаевич называл дьявольской машиной. А самое главное мы говорили, говорили, говорили... 
Я знаю, что вернусь в родной город через пару лет (с вполне презентабельной стрижкой). И приду в свою школу, совсем не изменившуюся. И ещё в коридоре почувствую запах кофе. Тогда будет нужно пролезть в дверь, вежливо постучавшись, и сказать, понимая, что снова обретаю что-то детское и восторженное: «Здрасьте, Сергей Николаич! Это Лиза!». 
И все будет хорошо.